Говорящие фамилии

— Ну и как тебе?

Михаил внимательно посмотрел на собеседника. Собеседник, казалось, троллит. Но заискивающие нотки в вопросе, пожалуй, были слишком утончённо правдоподобными, чтобы его друг мог их вот так сходу изобразить.

— Ты это серьёзно? — спросил Михаил. — Как бы тебе сказать. Говорящие фамилии — это моветон.

Если автор не владеет должным количеством изобразительных средств, чтобы качественно раскрыть характер героя, он даёт ему фамилию-клеймо. Что-де, Бог шельму метит. А читатель потом бредёт сквозь его произведение словно по супермаркету между полок, на которых все пластиковые сувенирные человечки снабжены бирками. И на бирках написано, кого изображает этот человечек и какой у него состав. Дешёвка, в общем. Но ты, блин, — это что-то. Как ты фамилии вообще придумывал, Рома?

— Да просто брал первую пришедшую в голову, — ответил Рома, — а что?

— У тебя семь человек носят фамилию Свидетелин.

— Я подумал, для правдоподобности это даже хорошо. А то странно же — в книгах у всех героев всегда разные имена, но в жизни мы постоянно встречаем тёзок и однофамильцев, поэтому…

— Да ладно, хорош уже гнать, я не повёлся.

— Я не гоню. Просто не понимаю твою претензию.

— Рома, ля, семь однофамильцев Свидетелиных, которые проходят свидетелями по делу. Не крутовато ли? Твой детектив — это один перманентный спойлер. Жертвякова, Вычислялин, Милицаев, Отводоглазов. Не говори мне, что всё это не с целью потроллить меня, и что у тебя не лежит где-то исходник с нормальными фамилиями. Я читал твою книжку и вот реально, когда на шестой странице мне встретился Маньяченко, я подумал, наверняка ты потом используешь это для тонких сатирических прогонов о стереотипах. Но нет, Маньяченко оказался тем самым маньяком, которого всю книгу искал Вычислялин с милицией. А — сейчас по буквам — Невиннообвинёнов оказался не при делах. Его оклеветал, — ну Рома, ля, — Клеветинский. Я оценил шутку, всё путём, спасибо.

— Как-то я не подумал об этом, — Рома выглядел смущённым, — мне наверно имеет смысл поменять фамилии персонажей?

Михаил внимательно посмотрел на Рому. Тот выглядел растерянным. Или изображал растерянность как долбанный бог актёрского мастерства.

— Да иди ты на хрен, Рома. Я уже на титульной странице завис. Открываю, а там — «Роман Нечитаемый. Жестокий Роман». Если бы тебя с твоей фамилией с малых лет не знал, клянусь, я бы не смог догадаться, что тут название, а что — твоё рваное ФИО. Причём последующее прочтение содержимого остальных страниц неопределённость сабжа бы только усугубила. Иди ты на хрен, Рома.

Михаил сдёрнул со спинки кресла свой свитер и повязал его себе на шею с таким остервенением, будто намеревался удавиться.

Выкручивая поворотный механизм замка, он ещё раз внимательно посмотрел на Рому. С самого детства с ним всё вот так — невозможно понять: либо такой дурак, каких не бывает, либо такой тролль, что Локи от зависти бы заплакал. Сто пудов, махнуться фамилией с названием своего супер-спойлерного детектива ему бы не помешало. Хотя нет, ему бы наверно помешало, но вот окружающим это могло бы помочь. Состав этого человечка и правда хорошо было бы указать на бирке.